Иногда важно не собственно пророчество, но предупреждение, тревожная весть. «Будущему или прошлому — времени, когда мысль свободна, люди отличаются друг от друга и живут не в одиночку, времени, где правда есть правда и былое не превращается в небыль.

От эпохи одинаковых, эпохи одиноких, от эпохи Старшего Брата, от эпохи двоемыслия — привет!»

ПОД МИКРОСКОПОМ

Станислав ЛЕМ. «ФАНТАСТИКА И ФУТУРОЛОГИЯ». «АСТ»

Не секрет, что Станислав Лем — признанный во всем мире мастер НФ — эту самую научную фантастику не любит. Однако это кажущийся парадокс, ведь на самом деле Лем разочаровался в том, что называют «научной фантастикой», поскольку уверен: в подавляющем большинстве произведений, подпадающих под это определение, нет ни науки, ни фантастики. 35 лет назад со свойственной ему дотошностью он решил разобраться в том, что же представляет собой этот вид литературы. Результатом анализа тысяч книг стала опубликованная в 1970 году работа «Фантастика и футурология», которая лишь теперь выходит на русском языке в издательстве «АСТ».

Это самое объемное произведение польского писателя и ученого, как и многие другие его научно-философские труды, практически не известно у нас. Оно выдержало три переиздания на польском языке, в 70-х годах было переведено на венгерский и немецкий и сейчас нисколько не утратило своей актуальности. В предисловии Лем сообщает, что фактографической основой работы стали прочтенные им 62 000 страниц книжных и 8500 страниц журнальных англоязычных публикаций. В результате двухтомная «Фантастика и футурология» основательно обидела многих англо-американских авторов едким анализом. Не случайно М. Кучевский назвал свою рецензию на эту книгу «Молотом по научной фантастике». Сам Лем в предисловии выражался о своих инструментах деликатнее: «Почти все мировые достижения интеллекта и литературного творчества рассматриваются под микроскопом и рассекаются скальпелем». Тем не менее вскоре после выхода книги дело дошло до того, что Лем был исключен из Ассоциации американских писателей-фанта-стов, в которую он был ранее с почетом принят. В знак протеста некоторые известные авторы тоже покинули эту организацию.

Наивно предполагать, что Лем затеял данную работу именно для того, чтобы обидеть американцев. Наоборот, из текста книги видно, что результаты обескуражили самого Лема. Ведь, в первую очередь, он читал и анализировал те произведения, которые критика называла лучшими. Однако и в них, за редким исключением, при ближайшем рассмотрении он обнаруживал или нелогичности, или примитивные подходы к глубоким проблемам, или стремление «лакировать действительность». Много лет спустя в беседе с С. Бересем он буквально перешел на крик: «Но эти другие миры фальсифицированы! Космос фальшивый! Физические параметры, фальшивые! Характеры героев фальшивые! Механизм научных открытий фальшивый! Политическая реальность фальшивая! Все с начала до конца фальсифицировано!»

Опять кажущийся парадокс. Фантастика как бы изначально предполагает, что речь пойдет о выдумках. Но Лем не против выдумок, пожалуйста, выдумывайте, что угодно, пишет он, но если уж придумали что-то оригинальное, будьте добры логически рассмотреть результаты своей идеи, обосновать поведение персонажей в фантастическом мире… Особенно его задевает тот факт, что в произведениях, снабженных пометкой «НАУЧНАЯ фантастика», зачастую даже и не пахнет ни научным подходом к проблемам, ни использованием новейших научных исследований, методов и разработок.

Первая часть «Фантастики и футурологии» — своеобразное построение общей теории даже не фантастики, а литературы вообще. Здесь автор подробно исследует язык произведения, его мир, структуры литературного творчества. То, что при этом он отталкивается не столько от традиционного литературоведения, сколько от параллельных научных дисциплин, широко используя положения семиотики, информатики, теории игр, одновременно представляет и особый интерес, и повышенную сложность восприятия. Можно только склонить голову в знак уважения к переводчикам (Сергей Макарцев и Евгений Вайсброт), которые мужественно продирались сквозь замысловатые построения польского эрудита.

В отдельной главе «Эпистемология фантастики» (эпистемология — теория познания) Лем рассмотрел именно познавательную ценность НФ, причем основательно прошелся по «соседнему с фантастикой государству» — футурологии. Выводы Лема неутешительны и здесь: ни молодая научная дисциплина, обещавшая поначалу столь много, ни прогностическая ветвь фантастики не достигли больших успехов… Годы, прошедшие со времени выхода книги, лишь добавили аргументов в пользу мнения писателя: на наших глазах в мире происходят структурные изменения, не предсказанные ни футурологией, ни фантастикой.

Наверное, для основной массы читателей более увлекательной окажется вторая часть, где Лем описывает так называемые проблемные поля фантастики: катастрофы, роботы, космос, эротика и секс, сверхчеловек, эксперимент, утопия и футурология.

Автор монографии практически ни одно свое положение не оставляет голословным и приводит огромное количество примеров из книг фантастов. Указатель имен в конце работы занимает 9 страниц. Вот только несколько фамилий авторов, произведения которых Лем тщательно анализирует в «Фантастике и футурологии»: А. Азимов, Дж. Баллард, Дж. Блиш, Х. Л. Борхес, Р. Брэдбери, Ф. Дик, А. Кларк, Б. Олдисс, О. Стэплдон, Р. Хайнлайн… Поскольку книги этих авторов ныне широко известны читателям нашей страны, уверен, что многие разборы Лема и удивят, и откроют новые грани известных произведений, и вызовут возмущение…

Тем не менее пан Станислав неоднократно признает, что одному человеку просто не под силу проанализировать весь массив выходящей в мире фантастики, и попутно обильно разбрасывает идеи о том, под каким углом было бы интересно рассмотреть этот вид литературы. В одном из примечаний он пишет: «Внушительно выглядел бы каталог всех технических изобретений, сделанных научной фантастикой. Но никто пока такого издания — а было бы оно не под силу одному человеку — еще не предпринял». Не совсем так: попытку создания такого каталога в нашей стране предпринимал Генрих Саулович Альтшуллер (Генрих Альтов), зафиксировавший в своем «Регистре фантастических идей», который и сегодня остается неопубликованным, десятки тысяч самых разных фантастических открытий и изобретений.

Отдельная часть монографии — исследование прогностической функции фантастики, размышления о футурологии и о будущем человечества. Сейчас становится отчетливо ясно, что взгляды Лема на расслоение земного мира по экономическому признаку, на возрастание энерговооруженности общества, на совершенно фантастические еще вчера направления развития науки (генная инженерия, информационные технологии, биоконструирование) не умозрительны, что рассматриваемые им проблемы требуют незамедлительного участия самых широких кругов общества. Разница между возможностями передовых технологий и нравственным состоянием общества существовала всегда, но лишь в наше время эта проблема (точнее, отсутствие ее разрешения) может привести человечество к уничтожению.

И здесь Лем вовсе не требует от писателей-фантастов удачных предсказаний, не предлагает им заменить футурологов. По его мнению, фантаст должен быть проектировщиком «иных» реальностей, миров, сколь угодно отличающихся от нашего. Но эти модели, если уж автор берется за их разработку, должны быть внутренне непротиворечивы, подчиняться строгой логике структурной связности, нести критические размышления о последствиях технологических, общественных, нравственных преобразований.

Должен отметить, что Лем весьма скептически относится к «нефантастическим» модернистским течениям в литературе двадцатого века. Более того, он считает, что именно фантастике выпала важная роль в осознании человеком его места во Вселенной, что только с привлечением фантастической составляющей можно по-настоящему серьезно разбираться в проблемах, встающих перед цивилизацией. Нужны другие подходы, переход на новые уровни восприятия и понимания, обобщения научных, философских, этических систем.