Я спустила ноги с постели и встала. Поглядев вниз, я заметила, что ноги не касаются пола. Это было тут же отмечено, и пол сам поднялся им навстречу.

— Фриц… — Папа провел ладонью по лицу. — Я не сумел вытянуть Фрица…

Голос его был полон сочувствия. Спецэффект, напомнила я себе, всего лишь спецэффект.

— Его образ так глубоко засел в твоем материальном мозгу, что нам не удалось сохранить его. Каждый аналоговый домашний зверь так привязывается к собственному владельцу, что становится уникальным существом и занимает уйму места. За время, которым я располагал, необходимые файлы по Фрицу просто нельзя было подготовить. Прости меня. — Отец как будто бы и впрямь сожалел о случившемся.

Я попыталась позвать Фрица, зажмурив глаза и представив себе, что уши мои выросли до размера тарелки радиотелескопа, способного обнаружить булавку на другой стороне галактики.

Но мои сетевые уши слышали только негромкий шум, подобный тому, что иногда доносится из морской раковины, и я поняла: Фрица больше нет. Та доля моего мозга, куда вмещался мой друг, сделалась частью слоя органического удобрения, раскинувшегося на месте прежнего лагеря. Он умер, а я нет.

Тут малая часть моего разума уловила идею и со всей открывшейся теперь для меня скоростью приступила к ее воплощению. Я оставила белую комнату вместе с папой и матерью. Я не хотела видеть их — ни того, ни другого.

Время шло. Никого, по всей видимости, не смущало, что я не занята никаким полезным делом. Никчемная и унылая компьютерная программа: чистый восторг.

Впрочем, я училась. Училась разному: тому, что причин рождать детей более не существует, что незачем держаться за физическую жизнь. В конце концов, смерти нет. Если забыть о таких искусственных созданиях, как Фриц. Но гены упорны и настойчивы. Плодись! Размножайся! Изменяйся! Каким бы путем мы ни шли, повеление это властвует над нашими душами.

Утрата моего тела со всей его уникальной генетической информацией несколько укоротила время существования нашей передвижной сетевой цивилизации и лишила ее доли богатства.

Но мне все равно. Я тосковала по теплому прикосновению мохнатого теплого бока Фрица и по тем его словам, которые мог бы сказать мне только папа, если бы он был способен на это.

Наконец я вошла в состав бригады, изучавшей мир, на котором погибло мое тело, и решила вернуться туда через пятьдесят лет, чтобы проследить за новым потопом. Или через сотню лет, или через сто пятьдесят.

Теперь я работаю вместе с матерью. Как это ни удивительно, мы отлично ладим. Выходит, что ее образ мышления сходен с моим. А папа? Ну, нельзя же вечно обожать его, правда? Только боль утраты все равно саднит.

Когда настало для этого время, я обратилась к той крохотной части моего мозга, которая занималась сбором воспоминаний, выискивая их, как следы лап на песке, как волоски из нелиняющей шкуры, и собрала все мелочи, которые помнила о Фрице.

А потом я собрала их воедино и загрузила в волчонка. Нет, имя его не. Фриц. Но он похож на него, когда скачет вокруг меня. Люди привыкли видеть нас вместе. Только он, так сказать, пошел сам в себя — смышленый, ехидный, любящий и мокроносый.

Фриц гордился бы им.

«ПРОШУ РАССМОТРЕТЬ…»

В большинстве писем, которые приходят в редакцию от начинающих фантастов, мы встречаем одни и те же вопросы: как молодому автору пробиться к издателям, с чего начинается общение автора и издателя? На открытом «круглом столе», проведенном в рамках конвента фантастики «Роскон», некоторые ответы были даны. В апрельском номере журнала мы пообещали читателям, что опубликуем фрагменты этой встречи, и сегодня выполняем свое обещание.

Дмитрий Байкалов («Если», ведущий): Насколько эффективно наши издатели работают с молодыми авторами, как это происходит?

Василий Мельник («ЭКСМО»): Мы с большим удовольствием работаем с молодежью. Тем более, что сейчас запускаем несколько новых серий, а их надо чем-то наполнять. Из самотека мы довольно часто выбираем хорошие вещи. Но издавать предпочитаем работы, так сказать, форматные, располагающиеся в традиционных рамках жанра — «чистая» НФ, «чистая» фэнтези и т. д. Современный читатель побаивается экспериментов.

Обычно мы печатаем рукописи объемом от пятнадцати авторских листов до двадцати восьми. Напомню, что авторский лист — это сорок тысяч знаков с пробелами.

Николай Науменко («АСТ»): Работаем обычным порядком: читаем самотек, которого все больше и больше, из самотека что-то отбирается и переходит в постоянный режим, тогда начинается более плотная работа с автором. А успех… Писать нужно больше. Работать. Здесь рецептов новых не изобрели. Часто приходится слышать что-нибудь вроде: «Вы ведь Лукьяненко раскручивали, вот и меня бы так». И никто не вспоминает о том, что Сергей в течение трех-четырех лет в поте лица по две-три книги в год писал, как станок. Он раскручивал себя сам. У многих молодых авторов вполне понятное желание, написав одну книжку, сразу прыгнуть в высшую лигу и остаться там, почивать на лаврах… Но чудес не бывает. Работать, работать и работать.

Д. Байкалов: Донецкое издательство «Сталкер» в 2002 году совместно с «АСТ» достаточно активно продвигало дебютантов на рынок.

Глеб Гусаков («Сталкер»): Действительно, наша покет-серия «Библиотека фантастики «Сталкер» ориентирована как раз на молодых, нераскрученных фантастов или на тех авторов, кого мы считаем незаслуженно забытыми. Мы прочитываем абсолютно весь самотек и считаем необходимым издавать именно молодых фантастов, которые пишут достаточно грамотно и нестандартно мыслят.

К сожалению, оформление наших книг почти не отличается от АСТовских, это сбивает с толку покупателей… Но сейчас ведется разработка оригинального дизайна серии.

Д. Байкалов: Издательство «Вече» приступило к изданию фантастики лишь год-полтора назад. Но уже в прошлом году они выпустили более 50 книг наших авторов, среди которых и «герои прошлых десятилетий», и дебютанты.

Виталий Пищенко («Вече»): На сегодняшний день «Вече» выпускает пять фантастических серий, еще две планируем запустить в течение года. Таким образом, наш спектр практически закрывает все, что может быть сегодня в российской фантастике, включая подростковую. Пренебрегаем пока чистыми боевиками, опасаемся и «философской» НФ, слишком заумной. Но все, что вполне прилично, стараемся издавать. Правда, за прошедший год из самотека мы не приняли ничего. Дебютанты были, но их приводили люди, вкусам которых мы доверяем. Иначе говоря, эти авторы до нас уже прошли «первичный отбор».

Все рукописи мы рецензируем, но в течение трех-четырех месяцев — быстрее не получается. Существуют всего две причины, по которым мы отклоняем ту или иную рукопись. Первая — это когда автор не владеет языком. Часто возникает ощущение, что человек впервые пытается писать, а сел сразу за роман! И получается у него жалкая, беспомощная тягомотина. А вот вторая причина — это беда вообще всей нашей фантастики, просто у «молодежи» она наиболее явно проявляется. Я имею в виду отсутствие свежих идей. Авторы умеют создать мир, умеют придумать героя, но потом этот герой начинает заниматься чем угодно, кроме того, что должен делать по логике самого произведения.

Коллективные сборники мы не издаем, только авторские книги. Объем от восемнадцати до двадцати пяти авторских листов. Но это совсем не обязательно роман, авторские сборники мы тоже выпускаем.

Николай Ютанов («Terra Fantastica»): «TF» с 1995 года является пекиджинговым издательством, которое готовит книжные проекты, но самостоятельно книг не выпускает. Мы работаем с тремя крупными издательствами — «ЭКСМО», «АСТ» и «Азбука». Но с нашими молодыми авторами работают только последние два. Соответственно, рукописи, которые к нам приходят, мы после предварительного прочтения и отсева перенаправляем с рекомендациями в эти издательства. Однако так же, как и в случае с «Вече», нам мало что удается выудить из самотека, хотя все рукописи добросовестно читаются и рецензируются внутренними рецензентами. В некоторых случаях предполагались доработки, но потом мы вынуждены были отказываться. Тем не менее мы готовим НФ-проект и заинтересованы в сотрудничестве с молодыми авторами, которые согласны творить в рамках единой разработки, посвященной космической фантастике.